— Раком встала, — бросаю. — На колени. На край кровати.
— Ч-что? — всхлипывает.
Назад отступает. Сгибается. Сутулит спину, будто прикрыться пытается.
Вижу, как у нее ноги подгибаются. Пугливая. Зайка же.
— Жопой ко мне, — рявкаю. — Сиськами в матрас.
— Амир… — протягивает, точно с обидой.
Член штаны рвет. Просто от того, как девчонка мое имя выпаливает. И про боль забываю, и про раны. На все по хрен. Ничего нет. Она. Только она. Сучка моя непорочная. Никем другим не тронутая, не испорченная.
Делаю шаг вперед.
Вздрагивает и на постель заскакивает. В момент. Запрыгивает. Нужную позу принимает. Выгибается.
Дрожит. Как же чертовски забавно она дрожит. Вроде пробует сдержаться, а не может, не справляется. Рефлекс. Озноб волнами идет. Попа подрагивает. Точнее — хвостик. Зайка чует угрозу. Понимает, я не остановлюсь. Возьму все, что захочу. Такая у волка природа. Разрешение не требуется. Есть один закон — мое желание.
Она слышит, как я снимаю брюки. Шумно втягивает воздух. Еще сильнее трясется. Но молчит. Страшится расправы.
— Покрути задом, — приказываю.
Застывает. Даже дрожать прекращает.
— Хочешь, чтобы я сам покрутил? — усмехаюсь и подхожу вплотную, поглаживаю ее вдоль поясницы. — Повертел твою задницу на члене?
Хнычет. Почти беззвучно. В подушку вжимается. Трусится. Но распоряжение игнорирует.
Характер проявляет. Гордая типа? Может, от страха онемела?
Я должен наказать ее. Жестко. Безжалостно. За расспросы. За то, что лезет, куда не просят. Болтает много. Пробует выведать чужие секреты.
Должен. А не могу. Изнутри теплотой заливает. Плавит кости. Волю нагибает. Мозг отрубает. Не похоть. Явно. Тогда что? Откуда во мне это сопливое дерьмо? Тянет зацеловать. Заласкать. Засадить, но так чтобы и ей в кайф, чтобы кончала, выла и орала, билась под мной. Плевать мне было на бабское удовольствие. Вообще, не заморачивался. Свое получал и дальше двигал. Теперь вдруг заклинило.
Я столько на испытании не думал, как тут, перед тугой жопой. Понятно, здесь ее не трону. Не порву. Но наблюдать круто. Пугать. Лапать. До красных отметин ягодицы тискать. До синяков. Ощущать под пальцами эту аппетитную задницу.
— Неужели тебе не нравится красивая одежда? — вдруг подает голос девчонка. — Раньше ты сам платье покупал. Ну на корпоратив. Что изменилось? Почему теперь и джинсы нельзя надеть?
Про шмотки волнуется. Хотя нет. Хитрюга. Отвлекает. Пытается переключить, от сладкого куска отвлечь.
— Я тебе все, что захочешь, куплю, — заверяю, продолжаю сминать и тискать тугую попу. — Любой разврат. Платья. Юбки. Наплевать. Просто носить это будешь только дома. Для меня и при мне. Нечего других мужиков распалять.
— Но я совсем не…
Сдергиваю трусы. Заставляю ее захлебнуться вскриком. Сжимаю обрывки ткани в кулак. Мокро. До одури мокро. Хоть выжимай. Звезда вымаливает трах.
— Амир, ты обещал, — выдает девчонка, дергается, пробует отползти. — Обещал научить этикету и хорошим манерам. И это не похоже на такой урок…
Кричит. Теперь громче. Потому что я хватаю ее за волосы, наматываю на кулак и разворачиваю лицом к себе. Ставлю на колени. Прямо перед своим разбухшим от похоти хреном.
— Молчать, — усмехаюсь. — Вот единственное правило, которое ты должна усвоить. Никакой болтовни. Никаких вопросов. Рот закрыт. Губы распахиваешь, когда мы остаемся наедине, и я хочу выдрать тебя в глотку.
— Запрещаешь мне говорить? — спрашивает и шмыгает носом.
— При других — да, — отрезаю. — Но иногда твоя трескотня веселит. Можешь дальше речи толкать, если мы вдвоем. Ну и если твой рот не занят обрабатыванием моего болта.
— Раньше ты казался более… демократичным, — бормочет.
— Раньше между нами не было ничего серьезного.
— А сейчас? — опять глазища вылупливает.
— Догадайся, — хмыкаю. — Мне до балды как там выряжаются левые бабы, чем заняты, насколько правильно себя ведут. Но моя женщина будет одета нормально. По моим традициям. Работать не разрешу. Забудь свою прошлую жизнь. Тебя ждет новая.
— Ты так быстро все решил, — сглатывает. — Без меня? Один?
Обвожу ее губы по кругу большим пальцем, чувствую, член готов взорваться, яйца трещат от напряга. Долго говорим. Слишком долго. Терпение на исходе. Трахаться охота. Дико. Скоро пар из ушей попрет. Башка закипает. Гремит. А девчонка дальше болтает, никак не уймется. Жилы вытягивает.
— Знаю, тебе не требуется мое разрешение, всегда можешь силой взять, — продолжает она лепетать. — Но разве именно этого хочешь? Закрыть взаперти? Оградить от всего того, к чему я привыкла? Если на работу ходить нельзя, то и с друзьями встречаться запретишь? Заставишь носить одежду, которую лично выбрал? Одобрил?
— Что за друзья? — горло ее поглаживаю.
— Девушки, — запинается. — И парни. Несколько парней, с которыми я еще со времен школы общаюсь. Мы никогда не состояли в отношениях. Просто близко общаемся долгие годы.
— Общение, значит? — кривлюсь. — У бабы с мужиком?
— Ты не веришь в дружбу между мужчиной и женщиной? — даже не дышит на этом вопросе, одним махом выдает.
Бледнеет. Видно, сама сознает, какую тупость сейчас сморозила. Дружить собралась. Ага, конечно. Да те упыри только и мечтают, чтобы выдрать ее во всех позах. Уже разложили, как могли. В мыслях, блять. Но и этого достаточно для казни. Нечего капать слюной на мое.
Она охренела? С мужиками общаться? Дружить? Но вообще молодец, что этих ублюдков спалила. Пробью и прибью. Вернемся — разберусь. Ох как я с ними разберусь. За каждый гребаный год «общения» поквитаюсь.
Челюсти сжимаю. Жаль, не на их глотках. Злоба заливает настолько, что даже похоть двигает на спад.
— Мы все вместе иногда встречаемся, — прибавляет. — Вроде встречи выпускников. Парни и девушки. У нас старая компания. Пять человек. Еще одна девочка и три мальчика. Поверь, все очень скромно и прилично. Можешь поприсутствовать.
Долбануться. Три смертника. Ну нормально, разомнусь, отрывая им руки и ноги, может еще чего откручу, под настроение решу.
— Амир, пожалуйста, — руку мою ладонями накрывает, сжимает, впивается пальцами, в глаза заглядывает. — Ты же ничего плохого не сделаешь? Клянусь. Они просто мои друзья. Мы близко общаемся, как братья и сестры. Сейчас редко видимся. Работа не позволяет. Но когда договоримся, то очень хорошо сидим, веселимся. Честное слово, никакого криминала там нет.
Крепкие у нее пальцы. Пальчики. Крохотные. Хрупкие. Но одуреть какие сильные, пока лишь руку мою сжимают, а ощущение такое, что уже на глотке сомкнулись.
Список растет. Бывший ее. Плюс эти трое. Устрою им групповую развлекуху. Может, Шайтана подождать заставлю, прямо перед ним мелкотой перекушу.
Хотя с бывшим ее я уже затеял игру. Провожу воспитательную работу. Растягиваю удовольствие порциями. Ректор-хуектор. Интеллигент хренов, а на девчонках синяки оставляет. Нехорошо это. Неправильно.
— Амир, прошу, — шепчет. — Прошу, не сердись. Не делай с ними ничего страшного. Прости, если я тебя разозлила. Пожалуйста, я не хотела. Я совсем…
Глаза блестят. Рыдать собралась?
— Завязывай извиняться, — бросаю, оскалившись. — Никакие твои просьбы и мольбы не остановят меня, если захочу кого-то уничтожить. Поглядим, что у тебя за друзья. Я не монстр. Без причины рвать на куски не стану.
А когда порву, ей знать не надо. Девку тоже проверю. Не только пацанов перетряхну. Девки и хуже бывают. Взять хотя бы ту шалаву, что наркоту подмешала. Погано моя Зайка друзей выбирает. Но ничего, помогу, отфильтрую.
— Я выросла иначе, — говорит она. — Я часть другого мира. Я не могу так сразу все твои взгляды понять и принять. Я пытаюсь. Правда. Я действительно пытаюсь. Однако ты ничего не рассказываешь о своей семье. Например, про то, что у тебя есть дед, я узнала по чистой случайности, из вашей беседы с Призраком в пабе, иначе бы могла только догадываться. Вокруг столько секретов. Приходится рисковать и совершать глупости, расспрашивая других людей. Понимаю, некоторые тайны опасно открывать, но вещи вроде того, кто твои родители, ближайшие родственники, можно сказать.